Черное море надело к нашему приезду синее платье

[healer_63]

Один из самых известных поэтов XX века, нобелевский лауреат Пабло Неруда, чилийский классик, побывал в 1957 году в Абхазии,
О том, что запомнилось ему в «Стране души», в материале корреспондента Sputnik Владимира Бегунова.

Попал Неруда в Абхазию, скорее всего, благодаря Константину Симонову, с которым они дружили.
О том визите сохранилась небольшая заметка с фотографией на четвертой полосе "Советской Абхазии" от 19 мая 1957 года.

"Я встретился с величественными Кавказскими горами, где много сосен и диких зверей.
Черное море надело к нашему приезду синее платье.
Отовсюду доносился сочный запах цветущих апельсиновых деревьев".

"В просторных клетках сидят обезьяны – наэлектризованные и неподвижные, огромные и крохотные, мохнатые и почти лысые, с задумчивым взглядом или сверкающими глазами.
Есть обезьяны молчаливые, есть деспотичные. Есть серые, белые, есть с трехцветным задом.
Есть большие обезьяны-отшельники и обезьяны с целым гаремом; эти не подпускают самок к еде, пока сами с торжественным видом не съедят свою порцию…

Так описывал первое знакомство с Абхазией Пабло Неруда в мемуарах "Признаюсь: я жил".

Рикардо Нефтали Рейес Басоальто первоначально пробовал сочинять под псевдонимом "Сашка Жегулёв".
Так назывался роман русского писателя Леонида Андреева, а именно к русским писателям будущий лирик-эпик питал особое пристрастие.

Но в Латинской Америке такое имя оказалось сложным для произношения и запоминания, и тогда
поэт взял себе другой псевдоним, краткий и звучный — Пабло Неруда, позаимствовав фамилию у чешского писателя Яна Неруды.
О себе он писал: "я … сын Аполлинера или Петрарки… но и птица Василия Блаженного, живущая среди цветастых куполов…"

Пабло Неруда писал без рифмы длинными волнообразными строками.
Его переводили на русский Илья Эренбург и Маргарита Алигер, но сам Неруда считал лучшими переводы Павла Грушко, хотя и не знал русского.

Его стихи, переводя, очень трансформировали, оставляя, лишь образы.
Ну, к примеру, как здесь, в самом известном его стихотворении

"Осенняя бабочка".

Кружится бабочка на солнце,
вся загораясь временами.
Листа коснется, застывая,
частица пламени живая —
и лист колышет это пламя.

Мне говорили: "Ты не болен.
Все это бред. Тебе приснилось».
Я тоже что-то говорил им.
И лето жатвою сменилось…

В 1971-м Неруда узнал о присуждении ему Нобелевской премии по литературе.
Был уже и без того богат – посольским жалованьем, гонорарами, известностью, нарицательной стоимостью каждого своего слова.
Поэт, дипломат, коммунист, богач, владелец недвижимости в разных странах – где такое видано? Впрочем, премия не помешала.

Куда подевался мальчик,

Которым я был когда-то?

Скажите, долгая старость –

Награда или расплата?

Где умирают птицы?

Сколько лет сентябрю?

Понимает ли море,

То, что я говорю?*

Хоронили Пабло Неруду, скончавшегося в Сантьяго 23 сентября.

Многим эти похороны показались очень странными.
Прополз слух, что Неруда умер в Париже, а похороны – инсценировка, снятая с пропагандистскими целями в какой-то латиноамериканской стране.
А может, и не в латиноамериканской...

Позволим себе предположить: соображения таинственного характера вокруг кончины и похорон Пабло Неруды были вызваны скорее всего
фатальным совпадением по времени смерти поэта-коммуниста и военного переворота, сбросившего режим, приходу к власти которого
Неруда способствовал всеми доступными ему способами.

Идея фальсификации похорон Неруды могла прийти в голову сторонникам Альенде только с одной целью –
использовать видеоматериалы как доказательство активного сопротивления народа Чили диктатуре.

Традиции военных переворотов вообще, латиноамериканских в частности, не предполагают милосердия к поверженному противнику.
Разрешить открыто, средь бела дня похоронить одного из самых ярых политических противников военного режима –
почти невероятное добродушие для суровых людей в мундирах.

Однако коммунист Пабло Неруда к моменту захвата власти генералом Аугусто Пиночетом Угарте был ещё жив, но уже безнадёжно болен.
Военный режим, с первых минут своего торжества проливший немало крови, не нуждался в дополнительном ухудшении имиджа запретом на похороны человека,
умершего своей смертью. Напротив, подобный акт гуманизма играл на руку хунте.

...Недавно участник одной из телевикторин, человек молодой, но не юный, вспомнил Пабло Неруду: "Он был поэт... Выступал на улицах. Пел свои стихи под гитару. Кажется, ему разбили пальцы прикладом винтовки, а потом расстреляли".

По слухам, именно так был убит солдатами Виктор Хара.

Всё перепуталось в этом не лучшем из миров.